Мы почему-то до сих пор измеряем силы сторон количеством у них людей и дронов. Дроны – это оружие бедных. Мы же должны быть уверены в том, что у нас достаточно снарядов и авиабомб, а также достаточно технических средств, которые доставят все это на вражеские укрепления

В этом случае пехотинцу не понадобится штурмовать окопы, потому что эти окопы попросту разнесут, считает военный корреспондент Евгений Линин

Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру

- Евгений, Минобороны официально сообщило об освобождении Клещеевки вместе с ключевой высотой. Насколько я знаю, все Артёмовское направление – это личная для вас история. Вы бывали в этих краях и во время "бахмутской мясорубки", и во время отражения контрнаступа. Как за это время менялась боеспособность ВС РФ и ВСУ, исходя из обстановки на этом узком участке фронта?

- Все Артемовско-Соледарское направление уникально. Оно уникально тем, что пока большая часть российской армии была сконцентрирована на подготовке к обороне на рубежах, куда мы вынуждены были отступить в 2022 году, на этом узком участке мы постоянно наступали.

Я был там и во время боев за Соледар, и во время боев за Артемовск (осень-зима 2022-2023). За счет этих штурмов мы действительно вытянули весь проблемный 2022 год.

Остальные населенные пункты вокруг Артемовска зачищались примерно в это же время. Ту же Клещеевку брали дважды (первый раз это был январь 2023 года). Сама по себе она ничего интересного не представляет. Обычная деревня на несколько домов. Она находится в низине. Рядом с ней небольшое возвышение. Но сама Клещеевка находится в районе, откуда Артемовск видно как на ладони. Под прикрытием девятиэтажек ты оттуда можешь все простреливать.

- То есть это такая высота над высотой.

- Да. Клещеевка была интересна стратегическими возвышенностями, которые находятся рядом с ней.

Мне довелось этот новый год (2023-2024) встретить в Артемовске. Часть этого времени я провел в самой Клещеевке. Поселок наполовину был наш (территория за железной дорогой была за ВСУ), но уже на тот момент у противника все было плачевно.

Да, враг держал оборону. Но мы туда не заходили теми силами, которые были нужны, чтобы зайти и выбить их оттуда. Мы вели эти стачивающие бои на рубеже по железной дороге, но уже тогда ВСУ сидели в норах.

Что такое нора? Когда в населенном пункте не остается целых домов и подвалов, вы выкапываете небольшие блиндажи и сидите там. Если вы оттуда попытаетесь высунутся, днем вас засекут дроны через обычную оптику, а ночью вас засекут через тепловизоры. Причем ночью еще хуже. Если днем вам хотя бы видно, где можно спрятаться, то ночью вам вообще ничего невидно. Вы просто мишень.

А учитывая, что наши 120-мм минометы бьют на расстояние до 5 километров, мы устроили ВСУ серьезные проблемы с ротацией. Они днем и ночью сидели в этих норах, а у них заканчивались еда и вода. Если кто-то думает, что зимой можно растопить снег и напиться, то в Артемовске зимой температура была от +5 до +12 градусов.

Да, противник нас тоже ловит на ротации. Но у нас это получается лучше, потому что мы владеем стратегической инициативой. Мы это видим, когда поднимаем наши коптеры.

Повторюсь, было бы неверно говорить, что Клещеевка находилась под контролем ВСУ. Просто мы туда не заходили. Теперь мы туда зашли. Но главное – это не поселок, а высота рядом с ним. Вот за нее и шли бои.

Вообще все высоты вокруг Артемовска уникальные. Там же рядом находится и Берховское водохранилище, к которому ты спускаешься с возвышенности. Но не надо думать, что если ты контролируешь господствующую высоту, у тебя будет какое-то серьезное преимущество в обзоре. Когда я общался со специалистами из ЧВК, они мне говорили: "Какая нам разница? Мы их и так видим с коптеров. Нам неважно, на высоте они или в низине. Орудие стреляет навесом. Попадет куда надо. Неважно, куда нам двигаться: снизу-вверх или сверху-вниз".

С другой стороны, если ты лежишь в траве, тебя вообще ниоткуда невидно.

- Почему же тогда бои до сих пор ведутся за высоты у мелких поселков?

- Контроль над высотой важен, потому что тебе проще укрыться от обстрелов и потому что твое снаряд летит чуть дальше. Но это бои времен Великой Отечественной войны, когда обе стороны ценой больших потерь штурмовали доты на высоте. Сейчас в этом нет острой необходимости, потому что все просматривается с коптеров.

Дальность поражения наших артиллерийских систем тоже высока. Те же "Грады" в старых комплектациях спокойно летят на 20 километров и накрывают противника площадями.

Уникальность нынешних боевых действий состоит в том, что у нас нет большой концентрации войск на маленьком участке фронта. В той же Клещеевке в этих норах сидела максимум рота ВСУ. Их выкуривали оттуда очень долго. Почему? Пока ты их там ищешь, в воздух поднимается рой украинских дронов. Если РЭБ не работает, противник начинает охотиться за одним нашим пехотинцем двумя-тремя дронами. Как только ты поднялся, они на тебя полетели.

ВСУ сталкиваются с точно такой же проблемой. Как только мы их увидели в тепловизор, начинается охота. Это хорошо показывают мои коллеги, которые работают с чеченскими подразделениями. Они будто бы футбол смотрят на большом экране: "Он туда побежал, ловите его". Потому что БПЛА у всех очень много (хотя их всегда будет не хватать).

- Как же тогда мы выкурили ВСУ из Клещеевки, при таком соотношении БПЛА со всех сторон?

- Так и выкурили. Задача была поставлена, и она была решена.

Еще раз. Нельзя сказать, что Клещеевка была под контролем ВСУ. Если они сидели в норах, это не значит, что они ее контролировали. Просто мы туда не заходили.

То же самое касается Работино. За него вроде бы идут бои, но украинцы сидят в норках по окраинам поселка. В самом поселке сидеть уже негде. Пришло время – Минобороны сообщило, что взяли Работино. Хотя оно могло это сделать гораздо раньше.

- Получается, что мы смогли занять Работино и Клещеевку потому, что подавили вражескую огневую мощь?

- Именно так. Мы отодвинули украинских операторов БПЛА на дистанцию, с которой они не могут доставать до этих поселков. Если бы была поставлена такая конкретная задача, мы бы с ней справились еще раньше.

Понимаете, у нас есть важное преимущество, которого нет у противника. Я имею в виду ВКС и фронтовую авиацию. Я понимаю, что про ФАБы уже только ленивый не говорит, но от этой бомбы весом в 500 килограммов действительно не спрячешься. Ты не зароешься от нее в нору, как в случае с артиллерийским снарядом. У них невероятная поражающая сила. Если они попадают в укрепления, эти укрепления уничтожаются. Все украинские пункты временной дислокации, которые интегрировались с городской застройкой, сейчас разрушаются.

Если есть задача их поразить, фронтовая авиация выполняет ее на пять с плюсом. А дальше мы просто идем по выжженной земле.

Такой подход оправдан. Мы же понимаем, что киевский режим принудительно эвакуирует оттуда мирное население, а там остаются только вражеские подразделения. Зачем нам туда заходить, если мы все можем разнести в хлам? Пусть они и дальше сидят по норам.

- Как быть с тем, что на каждого украинского оператора БПЛА мы не можем тратить снаряд или ФАБ?

- Почему не можем? Мы тратим. Возьмем то же Запорожское направление.

Еще два месяца назад там количество украинских дронов было просто неимоверное. Ты идешь, а они у тебя стаями висят над головой. Причем это дроны-камикадзе, которые не садятся. Им надо найти цель и ударить в нее. Почему их беспилотники так часто бьют по гражданской инфраструктуре? Потому что у них садится аккумулятор и надо хоть куда-то попасть. А сейчас этого роя дронов уже нет. Их некому поднимать. Мы перебили и операторов, и саперов, которые навешивали боеприпасы на эти беспилотники.

Я был там две недели назад, там все было относительно спокойно. Мы шли по полю, от которого до противника 800 метров. Там негде спрятаться. Тут лесополоса, там лесополоса, а 300 метров ты проходишь в полной видимости украинских пулеметчиков. Но они молчат, потому что понимают: как только они выстрелят, мы тут же накроем их позицию.

Вот ВСУ и зарылись в землю как мышки-норушки. Лишний раз никто оттуда носа не высунет. То же самое касается дронов.

Да, иногда случается так, что как только ВС РФ начинают продвижение под Донецком, то ВСУ активизируются здесь, чтобы вынудить нас подтянуть сюда какие-то подразделения. В этом случае их ударные группировки дронов снова оказываются в воздухе. Но сейчас тут гораздо спокойнее.

То же самое касается артиллерии. Если раньше ВСУ заваливали нас кассетными снарядами, то сейчас это редкие выстрелы. Противник пытается попасть в нас только тогда, когда солдат замешкался или техника поломалась. Для этого ему надо 5-7 минут, чтобы навестись беспилотником и перегруппировать орудие. Но если у нас ничего не тормозит и все движется, ничего враг сделать не может.

Украине сейчас очень сложно. Она потеряла инициативу. А мы ее приобрели.

- Вы сказали, что на Запорожье тихо. Поговаривают ли бойцы о том, что мы будем там наступать?

- "Тихо" - понятие относительное. Бои идут. Украина пытается удержать наши войска на линии соприкосновения, чтобы мы не могли отвести силы, перегруппировать их и создать более мощный ударный кулак на другом направлении. Мы это видим на примере Херсонской области.

Крынки для противника – совершенно неважный населенный пункт. Но из-за того, что там постоянно сидит вражеский батальон, нам приходится держать там свои подразделения. Мы не можем просто взять и расставить свои заградительные отряды по Днепру, а ударные группировки перебросить под Харьков.

Да, была информация, что украинские морпехи сейчас появились в районе Волчанска. Но в целом эти четыре бригады по-прежнему находятся в Херсоне. Это одно из самых боеспособных подразделений противника. Киевский режим тоже не может их оттуда увести из-за опасений, что мы сами начнем форсирование Днепра.

Это такая тактическая игра нашего Генштаба, которая приносит свои плоды. Украина вынуждена маневрировать своими боеспособными подразделениями, а их нет так много. Техники у нее тоже не так много, а моторесурс у этой техники не такой большой. Если мы наши Т-90М гоняем и в хвост, и в гриву, то их "Абрамсы" после пары поездок уже надо ставить на капитальный ремонт.

- Какого максимума мы можем добиться за счет этой тактики растягивания резервов?

- Вы сточим там все. У них людей не хватит. Соотношение потерь совершенно не в пользу ВСУ.

Мы можем позволить себе уничтожать личный состав противника на нынешних рубежах. А им, чтобы пытаться уничтожить нас, нужно нас или заманить на открытое пространство (поразив огнем артиллерии), или самим наступать, или вообще строить оборонительные рубежи за Днепром.

На Запорожском направлении им негде зацепиться. Это степи. Это не Великая Отечественная война, где можно вырыть окопы на всю длину. Да, Орехов и Гуляйполе стали мощными укрепрайонами. Да, между городами они установили "минные поля и зубья дракона". Но если будет принято решение превратить эти населенные пункты в братскую могилу для ВСУ, они ничего не смогут этому противопоставить.

Зеленский недавно обратился к НАТО с призывом: "Ребята, сбивайте российские ракеты над украинскими городами. Мы вам ничего не будем предъявлять, даже если вы что-то разрушите". А чем они будут их сбивать? Дальность действия ракет от "Пэтриота" составляет 80 километров. 180 километров – дальность обнаружения цели. 120 километров – сопровождение цели. Но это не имеет значения. От границы с Польшей до Киева 600 километров. А эти 600 километров кто будет прикрывать?

Так что эти заявления нацелены на украинское и на европейское население. США не до Украины. Они погружены во внутриполитическую борьбу.

- Украина все равно надеется, что США закончат внутренние разборки, разгонят свой ВПК к 2025 году и дадут им много оружия.

- А на что им еще надеяться? Дело в том, что потенциал ВС РФ не зависит от внешних факторов. А ВСУ зависят полностью. И по боеприпасам, и по технике, и по инструкторам, которые должны из вчерашних селян, которых хватают военкомы, собрать хоть какое-то подобие армии.

- Какую роль в развитии ВПК должен сыграть новый глава Минобороны Андрей Белоусов, где уже начались аресты высокопоставленных чиновников по обвинению в коррупции?

- Армия – это крайне забюрократизированный аппарат. Его надо быстро-быстро перестраивать в соответствии с реалиями сегодняшнего дня. Сама по себе армия перестроиться не может. Если человеку хорошо в его должности, зачем ему делать что-то еще? Поэтому во всех странах министрами обороны назначают гражданских людей, чтобы костная система не превращалась в глыбу, которую невозможно сдвинуть. Этим и займется Белоусов.

Коррупция – это наносное. Главное, чтобы у нас было понимание, что армия изменилась. Например, у нас должны быть операторы БПЛА даже в составе мотострелковых отделений. Война стала другой. Мы уже нигде не сосредотачиваем корпуса для прорыва. Мы даже не знаем численность группировки "Север". По крайней мере, этих якобы 35-50 тысяч хватает для решения текущих задач.

Некоторые военкоры жалуются: "У нас нет сил на Харьков". Да откуда вы знаете, какие силы нужны на Харьков? Кто-то из вас знает, сколько сил мы потратили на Артемовск? Я не знаю численность "Вагнера", но их явно было гораздо меньше, чем принято думать. Просто они были оснащены шикарно и действовали настолько эффективно, что Украина ничего не смогла им противопоставить.

Если ты сидишь в пятиэтажке, а в тебя летят "Шмели", ты там долго не просидишь. Ты просто задохнёшься в дыму, который создают эти огнеметы. Не говоря уже про артиллерию. Ты не можешь ни поесть, ни поспать. Ты будешь думать только о том, где бы от нее спрятаться. Даже если ты сидишь в бункере, у тебя постоянно дрожат стены и выключается свет. Такого давления не выдержит ни одна армия.

Если бы у нас была авиация, мы бы взяли Артемовск гораздо быстрее.

Возьмем тот же Часов Яр. Да, мы туда не заходим. Но там разносится все. Есть же видео, когда работает наша ствольная и реактивная артиллерия, а потом все это дело дополняет авиация. Получается выжженная земля. При должном огневом воздействии города можно взять одной мотострелковой ротой.

- Будет ли у вас прогноз по Харьковскому направлению, учитывая, что не до конца ясна ситуация высотами вокруг Липцев и нашими попытками обойти Волчанск с востока?

- Прогнозов я давать не буду, потому что мы не знаем планов нашего командования на этих участках. Может быть, "Север" просто пытается стянуть туда как можно больше украинских сил, чтобы они попали под удар нашей артиллерии и авиации.

Кстати, у нас сейчас хорошо работают "Торнадо-С" (модернизированный "Смерч"). Мы же видим, что сейчас стало гораздо меньше прилетов от "Хаймарсов", потому что они уничтожаются. Наша контрбатарейная борьба ведется весьма эффективно. Ну вернемся к Харькову.

Липцы – это населенный пункт, вокруг которого выстраивается весь укрепрайон ВСУ. Если противник его потеряет, у него рухнет вся оборонительная линия. Им придется бежать до Харькова. А Харьков не станет городом, который сможет остановить наше продвижение.

Мы почему-то до сих пор измеряем силы сторон количеством у них людей и дронов. Дроны – это оружие бедных. Мы же должны быть уверены в том, что у нас достаточно снарядов и авиабомб, а также достаточно технических средств, которые доставят все это на вражеские укрепления. В этом случае пехотинцу не понадобится штурмовать окопы, потому что эти окопы разнесут.

Группировка "Север" показал, что если много артиллерии сконцентрировано на небольшом участке, то под ее огнем никто не устоит.

- Вы уверены, что у нас "железа" хватит?

- Я уверен и в "железе", и в людях, которые его применяют. Была бы уверенность в людях, которые отдают команды. Я имею в виду не офицеров, а наше политическое руководство. Если Москва скажет: "Добиваем", командиры будут добивать. А если Москва надеется на какие-то переговоры, то и командиры расслабляются. Армию расслаблять нельзя. Если ей четко сказать, что мы должны выйти на границы с Польшей, она туда дойдет.

Пока у нас такой задачи нет. Мы пытаемся выйти на границы ДНР/ЛНР. Понятно, что не все происходит так, как мы хотим. Но главное – это политическая составляющая. И как раз Белоусов будет такой фигурой, которая привнесет в армию политическую составляющую.

А про коррупцию я бы говорить не стал. Если люди сидят на одном месте, среди них будут возникать клановость. А Белоусов – свежая струя. Как человек, который курировал многие проекты "Народного фронта", он хорошо знает обстановку в армии. И он примет продуктивные решения, которые повысят ее боеспособность.