У Михаила Цветова - типичная судьба донецкого молодого человека, решившего защищать свою родину от бандеровцев.
В 2014 году в составе 1-го штурмового батальона осуществлял охрану главы ДНР Александра Захарченко. С началом СВО подписал контракт с ЧВК "Редут" и воевал в Харьковской области, получил тяжелые ранения. Когда начались боевые действия в 2014 году, ему был 21 год. А когда началась т.н. "антитеррористическая операция", когда начались бомбардировки Луганской и Донецкой области, Михаил Цветов собрался с друзьями и они решили действовать.
О том, что заставило Михаила Цветова уйти в ополчение в 2014 году, о начале СВО, боях под Изюмом, ранении и реабилитации, о том, как найти свое место в жизни, несмотря ни на какие невзгоды, получить после тяжелого ранения высшее образование, читайте в его интервью для Украина.ру
- Михаил, когда вы начали непосредственно служить в вооруженных силах ЛДНР?
- C июля 2014 года. У нас не было никаких знакомых, связей, мы пришли с улицы на войну. Я хотел служить именно в своем городе, защищать родную Макеевку. Мы пришли в ближайшее место, где базировались ополченцы. В это время очень часто менялись наши командиры. Динамичное было время. На смену одним людям, приходили другие. Я все время находился в Макеевке. Потом нашу часть переформатировали, я несколько месяцев был не у дел. В мае 2015 года, снова вернулся на ту же базу. Там уже были Внутренние войска ДНР, а не ополченцы. Так продолжалось около полугода. Потом началась старая история со сменой командования, переформатированием. На место старых командиров снова пришли новые люди.
Я всегда четко различал войска, которые непосредственно принимают участие в боевых действиях и тыловые части, где больше муштры, хозяйственных обязанностей и т.д. Я всегда тяготился последними. Мне хотелось быть на передовой, быть участником важнейших событий, а не заниматься, безусловно, полезными, но скучными, тыловыми делами.
И я нашел свое место в 1-м штурмовом батальоне. Мы участвовали в боях на ясиноватском направлении, воевали под Ясиноватой, Ясиновкой, Сосновкой и в других местах. Помню, под Авдеевкой мы даже перекрикивались с бойцами ВСУ. Они нас оскорбляли, мы громко отвечали. И новый перерыв в боевых действиях.
Мне хотелось учиться дальше, повышать свой образовательный уровень. Я поступил в Донбасскую национальную академию строительства и архитектуры. Я успел закончить 3 курса. Потом снова ушел в действующую часть
- Чем пришлось заниматься?
- По профессии далек от медицины, но именно мне дали рюкзак с лекарствами, для оказания первой медицинской помощи бойцам. Если спросите почему мне, то причина проста. Я могу быть хладнокровным в критические моменты жизни. Не каждый мог спокойно перевязывать, колоть лекарства человеку, который получил тяжелые ранения. Я мог. Вот мне и доверили эту важную обязанность. От своевременности и правильности первой помощи зависит жизнь, будущее выздоровление бойцов. Сначало это получалось случайно, а потом, когда сослуживцы заметили эту мою особенность, меня сделали "негласным медиком".
А вообще, кем я только не был. Старшим стрелком, заряжал и наводил миномет, медиком. Есть что вспомнить.
- Как для вас началось спецоперация?
- Уже с января 2022 года пошли разговоры о возможной эскалации конфликта на Донбассе. Что-то было официальной информацией, что-то слухами, что-то мне рассказывали старые боевые товарищи, связи, с которыми я никогда не прерывал.
Как-то меня спросили: "Пойдешь снова служить?" . Я не раздумывая ответил: "Конечно, пойду!". Как только был подписан указ, о том, что можно участвовать добровольцам в СВО, я поехал на сборы в Ростов. Я подписал контракт с ЧВК "Редут". Затем мы выдвинулись на Харьковское направление, под Изюм, но перед этим прошли боевое слаживание на учебном полигоне.
- В чем была суть вашей службы в те дни?
- Мы сначала прикрывали танкистов. Уже тогда большую роль играли беспилотники. Однажды нас засекли, был сильный обстрел. У нас была группа более 20 человек. После обстрела было 3 тяжелораненых, одному из них, с которым я начинал еще в 2016 году и который лежал в 2-х метрах от меня, оторвало ногу. С этим человеком я пересекался потом, во время реабилитации. Он тоже не пал духом, после выздоровления занялся конструированием беспилотников.
Было много просто раненых. Нужна была срочная эвакуация. Про контуженных, посеченных осколками я даже не говорю. Темно было так, будто глаза выкололи, источник света-маленький карманный фонарик. Я колол промидол, делал первые перевязки. Несколько солдат я вытянул на броню. Отдал командиру, сам вернулся обратно. Некоторые испугались от такого ужаса. Одного бойца привел в себя обычным разговором. Потом, уже все вместе, ехали в полной темноте на броне через поля. Немного подсвечивали фонариком направление. У нас был опытный механик-водитель с четырнадцатого года, он нас и вывез из этого ада. Потом на "буханках" была дальнейшая эвакуация.
И тут мы обнаружили, что не хватает одного человека. Просто исчез. Командир сказал, что, если кто хочет добровольно ехать на поиски сослуживца, должен выдвигаться обратно на поиски. Пока мы ехали, один из нас, ехавших на броне, поднял вверх дуло автомата. По нам пролетела ракета ПТУР, которую мы даже не сразу заметили. Так у него это в небо торчащее дуло, снесло леской ПТУРа, а ракета полетела дальше. Нашего раненного забрали другие танкисты. Мы вернулись, только попили воды, новый прилет. Командира ранило и ранило еще несколько бойцов рядом с ним, думали командиру будут ампутировать руку. Нас, уцелевших, оставалось человек восемь, но и убитых не было.
Потом старший из нас, поставил задачу- идти с другими бойцами на штурм вражеских позиций. Кто-то из нас должен был остаться для связи. Дальше не то секрет срисовал, не то беспилотник нас обнаружил. Буквально из всех видов вооружения нас расстреливали.
Было несколько команд: спрятаться в ложбину, снимать с двухсотых (убитых) медикаменты, уж слишком много было трехсотых (раненных). Когда я подбежал оказать первую помощь двоим трехсотым, прилетела мина. Парни погибли на месте. Я получил тяжелые ранения. Сам себе наложил жгут, перемотался бинтами и выдвинулся в сторону брони на эвакуацию.
Потом меня привезли в одно место, нормально перевязали, прочистили раны, затем перевезли в другое, более солидное медицинское учреждение, в ангарчике. А потом, на вертолете эвакуировали в Белгород. Там я пробыл пару дней и меня повезли в Москву.
Интересно, что в Белгороде мы встретились с моим раненым командиром, о котором я вам рассказывал. Также я там встретил еще трех сослуживцев. Сначала мы лечились в больнице в Сокольниках. Там мне обработали культи пальцев, доставали осколки. Так прошел месяц.
После выхода из больницы, я был очень слаб и решил остаться у друга в Москве. Я у него прожил определенное время и тут мне позвонили из фонда и предложили пройти реабилитацию в санатории, в Московской области. Там я познакомился еще с двумя фондами. Уже там со мной связались из "Народного фронта" и я поехал в Алексин.
Это сейчас много фондов, а тогда они только открывались. В одном фонде мне дали сертификат на обучение и я пошел получать специальность "Организация спортивных мероприятий". Я снова начал вести активный образ жизни.
Когда я был на реабилитации, поскольку я с Донбасса, то земляков сводил с разными фондами, они проходили реабилитацию. Кому было нужно, фонды помогали протезироваться.
Потом меня пригласили работать в санаторий, предложили должность спортивного инструктора. Я помогал людям, которые прошли Афганистан, Чечню, СВО, заниматься спортом, находил для каждого пациента санатория, который пришел в спортзал свои упражнения. Мне легко было находить общий язык с участниками разных локальных конфликтов, невзирая на возраст, так как нас всех объединяло общее - участие в боевых действиях на стороне России, СССР. Работа специфическая. Я хочу сказать, что многие не знают о том, что есть множество фондов, которые очень помогают ветеранам, инвалидам и с лечением, и с реабилитацией, и с работой, обучением.
Да много чем помогают. Каждому ведь своя помощь нужна. Со мной связывались представители боевых братств с других регионов, просили помочь связаться с фондами, чтобы помочь в реабилитации. Я сам выходил на многих бойцов из Донбасса и предлагал помощь, которая состояла в том, что я сводил представителей фонда с ранеными. Было много сообщений, звонков от других бойцов со всех уголков России. В этом я видел свою миссию. Далеко не каждый человек, нуждавшийся в реабилитации знал, что он может получить помощь от разных фондов, организаций.
Я проходил обучение, закончил курсы и получил диплом педагога дополнительного образования и повышения квалификации в области повышения безопасности в медиаиндустрии. В моих планах создать военно-патриотический клуб.
- По прошествии времени, как вы оцениваете боевую подготовку противника, как воевали ВСУ?
- Они хорошо вели артиллерийские дуэли, а стрелкового боя старались избегать. Плотно дроны работали. Я помню еще по боям под Авдеевкой в 2015-17гг. Наши противники старались отступать, а потом по тем местам, где они находились, била артиллерия.
Давайте говорить прямо: мы воюем с такими же пацанами, как и мы, выросших на тех же фильмах, музыке, мультиках, только отравленные и одурманенные бандеровско-галичанской идеологией. Надо отдать должное их СМИ - они очень хорошо промывают мозги! В этом им точно не откажешь! Я помню, как в 2014 году был в Крыму и там еще кое-какие каналы украинского телевидения работали. Я временами их смотрел и отмечал, как они умеют навязать свою точку зрения используя все правды и неправды.
А еще я помню, как в 2016 на определенных территориях ДНР, доходил их тв-сигнал. Помню как они рассказывали, что мы, тогда я был еще ополченцем, сами по себе стреляем. Это не каждый такое придумает. Но там же многие верили в этот бред. Представляете, мы разворачиваем пушки и стреляем по Донецку. Геббельс позавидовал бы такой чудовищной изобретательности!
- Как в Харьковской области к вам относилось население?
- Когда мы ехали, многие волонтеры закидывали нам в машины пакеты с продуктами, сигаретами, предметами гигиены. Львиную долю этих пакетов, мы отдавали местному населению. Эти люди относились к нам хорошо. А вот про искренность этого хорошего отношения не могу сказать. Исключение - дети. Они врать и притворяться не умеют. А вот среди людей среднего возраста, не все были нам рады, как мне показалось.
Другие подробности подобной волонтёрской структуры - в статье "Солдат, мы в тебя верим": как Дмитрий Старунов увидел смерть и решил помогать детям
